Хозяин Амура [СИ] - Дмитрий Хван

Канонерская лодка «Тунгус», пройдя в Албазине плановый ремонт и получив заново построенную рубку с улучшенной радиостанцией, отошла от причала в конце июля, взяв курс на Сунгарийск. Ярослав Соколов, сопровождал отца в этом путешествии, вместе со своим другом — Мечиславом Радеком. Наконец, спустя долгие недели пути, канонерка вошла в воды Сунгари. Вскоре на воде стали всё чаще попадаться лодки нанайцев — они, привычные к виду пароходов и канонерок, не шарахались в стороны, а то и в воду при их появлении, что частенько бывало ещё несколько лет назад.

В Сунгарийск «Тунгус» прибыл в конце дня, и обед в тот день был довольно лёгок, поскольку радист принял сообщение из города о готовящейся встрече корабля. В этом случае без обильного угощения было не остаться. И уже вскоре Соколов-младший, не расстававшийся со свою зрительной трубой, принялся оглядывать приближающийся Сунгарийск. Постепенно вырастали стены, башни и форты с орудийными казематами. Сильно, крепко, с умом — маньчжурам не одолеть. Так думали практически все, впервые видевшие укрепления речной крепости. Наконец, канонерка причалила к пристани. На берегу было людно — присутствовал и выстроенный почётный караул стрелков, а оркестр, наполовину состоящий из дауров, бодро наяривал разученные марши, используя весьма скудный ассортимент инструментов. Игоря Олеговича, здешнего начальника, Ярослав увидел не сразу.

— Вона, воевода-то, яко ведмедь, — незаметно указал мальчишке на Матусевича стоявший рядом бывший казак, а теперь матрос Гришаня, с которым сын Соколова сдружился во время путешествия.

Парень во все глаза смотрел на воеводу, фигурой и правда очень напоминавшего кряжистого медведя — широкоплечий и высокий, казалось, он ходил на пружинах, будто готовый к внезапному броску на врага. Лицо его смотрело сурово — колючие брови нависали над чёрными, цепкими глазами, тяжёлая нижняя челюсть немного выдавалась вперёд, придавая воеводе лихой вид. Его усы, так похожие на отцовские, не дополнялись, однако, бородой. Дождавшись, когда рота почётного караула, выстроенная у причала, поприветствует заученными возгласами великого князя, Матусевич, похоже, сделал попытку улыбнуться, хотя Ярослав мог и ошибаться в определении мимики. Приветствуя властителя Руси Сибирской, Сунгарийский воевода коротко, но с уважением склонил голову и крепко пожал протянутую Соколовым руку. В отличие от других встреч за время, проведённое парнем в пути, в Сунгарийске не было ни объятий, ни восторженных воплей толпы. По рассказам отца и его друзей, частенько собиравшихся в доме, когда обсуждались все важные дела общества, экономики и политики, а Ярослава и остальных своих отпрысков они непременно брали с собою, в Сунгарийском воеводстве правили бал представители не той Росфедерации, представители которой стали первоангарцами, а другого, более мощного и развитого государства. Государства, которое не развалилось в своё время на многие части, одной из которых и стала Росфедерация. Хотя и там происходили процессы, схожие с последними годами жизни державы под названием СССР. Однако Русия, отринув косную идеологию единолично правящих чуть более шести десятков лет социал-демократов, и отпустив в свободное плавание часть неспокойных южных провинций, принялась за построение собственной модели государственного устройства, однако вмешалась новая мировая война. И через некоторое время после её тяжёлого, но успешного завершения, группа Матусевича и попала в мир первоангарцев. Они пытались найти пропавшую в новоземельской аномалии экспедицию Корнея Миронова, которая была направлена в этот мир, так же как и люди отца — изучить прекрасный новый мир, что открылся исследователям. Но вход туда, именуемый аномалией просто напросто…

— Схлопнулся, — пробормотал Ярослав, вспоминая слова профессора Радека, говорившего прошлым летом о необратимых последствиях возмущения контура перехода.

Вдруг перед погружённым в свои мысли парнем выросла громадная фигура — Игорь Матусевич протягивал Ярику широченную ладонь, пряча улыбку в усы, глаза его озорно поблёскивали из-под густых бровей, будто бы нахмуренно глядевших на Соколова-младшего.

— Ну здравствуй, Ярослав-наследник! — пробасил воевода. — Говорят, корабли тебе по нраву?

— Ага, — кивнул парень, пытаясь высвободить руку.

— Корветы, должно быть, видал? — прищурился Матусевич.

— А то! — подбоченился Ярик. — Спустили их на воду! Красиво было! Вот бы на них в океан теперь!

— Успеется, сын, — подошёл отец. — На следующий год выйдем в море.

— Вячеслав Андреевич, вы уж устройте его на «Воеводу»! — улыбнулся Игорь, увлекая Соколова к городским воротам, успев подмигнуть Ярославу.

После недолгой экскурсии по небольшой части сунгарийских укреплений, мужчины собрались в зале для совещаний на втором этаже воеводского дома. Там Соколова встретил принц Хёджон, вместе со своим неизменным спутником — Сергеем Кимом. Наряд возможного наследника корейского престола не слишком отличался от стандартной униформы воинов Сибирской Руси, исключение составлял лишь традиционный головной убор. Вячеслав был рад личному знакомству с принцем, но более того его поразила та удивительная лёгкость, с которой Ли Хо, как его звали друзья, смог вжиться в атмосферу другого социума. Общества, которое весьма и весьма отличается от его родной страны, слишком догматизированной и разделённой на множество условностей и идеологических правил. Соколов подумал тогда — не будь успехов ангарцев в боях с маньчжурами, не заговорили бы о них в Корее, и глядишь, сей принц и не стал бы якшаться с северными варварами столь тесно. А теперь всё устроилось как нельзя лучше. Ли Хо, он же Хёджон, рассказал о посланиях к нему своего отца — вана Ли Инджо. Ан Чжонхи, тот офицер, что прибыл в самом начале текущего года в посёлок сибирцев на реке Туманная для первичной разведки ситуации, к середине лета появился уже на Сунгари. С небольшим отрядом воинов и письмами от Инджо. В них он наставлял сына проявлять свои лучшие качества и быть полезным для своей страны среди северных людей Ороса. Термин «варвар» ваном был в письме опущен.

Кроме того Ан Чжонхи сообщил властителю Руси Сибирской о секретной стратегии вана и небольшого числа высших чиновников, входивших в движение обновления — «Сирхак». Сирхаковцы, в противовес усиливавшейся конфуцианской схоластике, ратовали за всемерное развитие реальных наук, за более широкое развитие новых форм ведения сельского хозяйства, за продвижение торговли и промышленности. Так же они были решительно настроены против традиционных суеверий, но, главное, обновленцы решительно выступали против самоизоляции Кореи. Конечно, пока вся их решимость выплёскивалась на собраниях своих сторонников, проводимых подальше от глаз недоброжелателей. Но ныне сирхаковцы пребывали в радостном ожидании перемен — мало того, что старшие сыновья вана Ли Инджо — Сохён, вернувшийся из «почётного» плена у маньчжур, и Хёджон, бежавший из ссылки в Хверёне к северному князю Ороса, поддерживали Сирхак, так ещё и великий ван изволил выразить им свою благосклонность через устное послание к одному из теоретиков учения — Ким Юку, однако, пока тайное.

Ли Инджо так же разработал систему пополнения войска своего сына. С будущего года в Хверёне, городе на северо-востоке Кореи, на берегу реки Туманган, будут формироваться отряды самообороны провинции, для её защиты от северных варваров, нападавших на маньчжурские городки и заставы. Эти отряды будут формироваться из верных династии Ли отставных солдат и молодых людей, близких идеям обновления страны. Уходя на север, якобы для разведки и слежки за врагом, они будут вливаться в состав корейского полка Хёджона.

Соколов поблагодарил Ан Чжонхи за эту добрую весть, отдав должное уважение вану Ли Инджо.

— Такое сотрудничество будет весьма полезным для наших держав! — торжественно проговорил князь. — Было бы великолепно, если бы оно стало традицией!

— На вашем месте, великий князь, я бы не надеялся на скорое снятие завесы тайны, — покачал головой посланец вана. — Должно пройти много лет, прежде чем наши отношения могут стать явными.

— Очень жаль, — произнёс Соколов. — Но мы готовы довольствоваться благожелательностью великого вана и теми его добрыми начинаниями, что ты нам озвучил. Я рад тому, что Ли Инджо здравомыслящий монарх, которого заботит будущее его страны.

— На всё воля Неба, — тихо проговорил Чжонхи.

— Но у человека тоже есть воля! — добавил Хёджон, обменявшись взглядами с Вячеславом. — И она сильна!

После того, как часть совещания, посвящённая Корее, была закончена, Соколов предложил сделать небольшой перерыв, чтобы попить чаю, а сам тем временем принялся делать записи в своём блокноте. Что же, пока всё выходило лучше не придумаешь. То, что было сделано ваном Инджо, уже говорило о настоящем прорыве ангарцев. Союзник на юго-востоке, по сути уже был. На западе же, среди монгольских степей, ситуация была гораздо сложнее. Земли Северной Монголии — Халхи, были разделены между тремя ханами — тушету-ханом, дзасакту-ханом и цецен-ханом. Не ладившие между собой, они охотно шли на контакт с представителями Сибирской Руси, заключая договоры о торговле, а также ставя свои печати на соглашениях о мире и дружбе, предлагаемых халхасцам людьми с севера. Тушету-хан Гомбодоржи, после того, как Бекетов и Сазонов захватив в плен его малолетнего сына, главу ламаистов Халхи, предложили ему отозвать послов из пределов Империи Цин и более не призывать их на земли его предков, решил одуматься и сообщил о своём намерении порвать связи с маньчжурами. Тем более что заключивший военный союз с ангарцами его недруг, цецен-хан Шолой, ведя торговлю с северянами, начал быстро богатеть и вооружать своих воинов аркебузами, а также одевать их в крепкие латы. После нескольких сшибок с воинами хана Шолоя, которые Гомбодорджи с позором проиграл, его враг прислал в родовое кочевье Гомбо несколько сообщений. В них он говорил о том, что если тушету-хан и дальше будет враждовать с Шолоем или нервировать урусов, прося помощи у маньчжур, то в скором времени пастбища тушету-хана станут пастбищами цецен-хана, овцы тушету-хана станут овцами цецен-хана, кони тушету-хана станут конями цецен-хана. Шолой предлагал Гомбо заключить союз с урусами и отказаться от вражды, ослабляющей ханства перед лицом главного врага — Империи Цин. Тушету-хан привёл пример дзасакту-хана Субуди, уже сделавшего этот шаг и Гомбо Эрдени, алтан-хана, успевшего вместе с урусами отбить рейд джунгарских всадников на свои земли.